«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью.
Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека
и гражданина - обязанность государства»
(ст.2 Конституции Российской Федерации)

     Читаешь вышеуказанные слова Основного закона человеческого общежития в России, установленного с 1993 года, и душа радуется. Ну, что тут еще лучшего можно придумать? - Лучше не напишешь и не скажешь! А вот живет ли наше чиновничье государство по этим правилам? - Отнюдь, нет. И «гаранты» Конституции РФ – Президенты России Путин В.В. (бывший 8 лет на этом посту) и Медведев Д.А. (нынешний) не гарантируют того, что указано в Основном законе и что обязаны в силу своего должностного положения нам гарантировать.
     В данной заметке я хотел бы написать об одном случае (из сотен тысяч подобных) нарушений подчиненными нашего «гаранта» чиновниками положений Конституции России, а точнее статьи 48, провозглашающей: «Каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи» (ч.1). И лишь касательно тех, кто попадает в места лишения свободы и особенно нуждается в такой помощи, тем более, когда считает, что его туда заперли необоснованно и незаконно.
     Нужно ли предоставлять право получения квалифицированной юридической помощи тем, кто оказался в местах лишения свободы? Обратимся к мировой практике и общепринятым нормам и принципам международного права, прежде всего, к документам Организации Объединенных Наций. Так, Минимальные стандартные правила обращения с заключенными (приняты на первом Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями 30 августа 1955 года, одобрены Экономическим и Социальным Советом на 994-ом пленарном заседании 31 июля 1957 года) устанавливают:
     «…93. В целях своей защиты подследственные заключенные должны иметь право обращаться там, где это возможно, за бесплатной юридической консультацией, принимать в заключении юридического советника, взявшего на себя их защиту, подготавливать и передавать ему конфиденциальные инструкции. С этой целью в их распоряжение следует предоставлять по их требованию письменные принадлежности. Свидания заключенного с его юридическим советником должны происходить на глазах, но за пределами слуха сотрудников полицейских или тюремных органов».
     Кроме того, часть 4 тех же Минимальных правил разъясняет, что те же положения распространяются и на осужденных, находящихся в места лишения свободы:
     «…4. 1) Часть I Правил касается общего управления заведениями и применима ко всем категориям заключенных, независимо от того, находятся ли последние в заключении по уголовному или гражданскому делу и находятся ли они только под следствием или же осуждены, включая заключенных, являющихся предметом "мер безопасности" или исправительных мер, назначенных судьей.
     2) В части II излагаются правила, применимые к особым категориям, о которых говорится в каждом разделе. Однако правила, фигурирующие в разделе А, касающиеся осужденных заключенных, следует в равной степени применять и к категории лиц, о которых говорится в разделах В, С и Д, при условии, что они не противоречат правилам, разработанным для этих категорий, и улучшают положение последних».
     Об этом праве осужденных указывается также в Процедурах эффективного выполнения минимальных стандартных правил обращения с заключенными (Резолюция Экономического и Социального Совета ООН 1984/47 от 25 мая 1984 г.). Таким образом, можно однозначно утверждать, что право на получение квалифицированной юридической помощи имеют и лица осужденные, находящиеся в местах лишения свободы (исправительных колониях, тюрьмах, СИЗО, ИВС, ШИЗО и т.д.).
     Наши, российские законодатели тоже так считают. Вот как это право закреплено в Федеральном законе РФ - Уголовно-исправительном кодексе Российской Федерации:
     «…4. Для получения юридической помощи осужденным предоставляются свидания с адвокатами или иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи, без ограничения их числа продолжительностью до четырех часов. По заявлению осужденного свидания с адвокатом предоставляются наедине, вне пределов слышимости третьих лиц и без применения технических средств прослушивания» (ст.89). Для тех чиновников, кто не может понимать смысл федерального закона с первого прочтения, созданы еще Инструкции, приказы, Правила. В частности, Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений (утверждены приказом Минюста РФ от 3 ноября 2005 года N 205), с изменениями от 3 марта 2008 года, разжевывают:
     «…83. Для получения юридической помощи осужденным предоставляются свидания с адвокатами или иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи. По заявлению осужденного свидания предоставляются наедине, вне пределов слышимости третьих лиц и без применения технических средств прослушивания. В число свиданий, установленных законодательством, такие свидания не засчитываются, их количество не ограничивается, проводятся они продолжительностью до 4 часов и лишь в часы от подъема до отбоя».
     Казалось бы, что все предельно ясно и установленные международными нормами правила у нас безусловно обеспечивают защиту прав осужденных на встречу с адвокатами, защитниками, юридическими советниками. Однако, как и во многих других случаях, теоретическое правовое обеспечение в корне расходится с правоприменительной практикой, то есть с реальностью жизни. Поэтому и пишут все, в том числе «гаранту» конституционных прав граждан Д.А.Медведеву (Путину В.В. когда-то просто замучились писать), с просьбой обратить внимание на порочную, античеловечную правоприменительную практику в России, на повсеместное нарушение чиновниками федеральных законов. Вот и последний пример, о котором я решил написать, чтобы еще раз обратить внимание на порочность правоприменительной практики в системе ФСИН РФ, наглядно демонстрирует выше изложенное.
     30 декабря 2008 года я как адвокат и защитник осужденного Грабового Григория Петровича прибыл в ФБУ ИК-6 УФСИН РФ по гор.Санкт.Петербургу и Ленинградской области («Обухово»), чтобы обсудить с ним обстоятельства для написания очередной надзорной жалобы на пересмотр приговора, а также для консультаций по правам осужденных в местах лишения свободы (имелась информация о недопущении адвоката Конева Вячеслава на встречи с Грабовым Г.П., о попытках применения к нему насилия и об угрозах со стороны некоторых чиновников ФСИН РФ). Точно ко времени, отведенном для приема начальником исправительной колонии, я и адвокат Конев Вячеслав прибыли в его приемную для того, чтобы подписать пропуск и заявление на встречу с осужденным. Еще за сутки до этого визита в колонию, я направил две телеграммы: одну Грабовому Г.П., чтобы он написал заявление-разрешение на встречу со мной, а вторую начальнику ИК-6, чтобы мне оформили заявку на посещение осужденного. Несмотря на то, что секретарь начальника Ирина Сергеевна быстро выписала пропуск, начальник долго не подписывал его, а также не подписывал заявление-разрешение на встречу с подзащитным. Как я понял, он созванивался с УФСИН РФ, а те в свою очередь с ФСИН РФ, чтобы согласовать, можно ли дать возможность встретиться адвокату с осужденным Грабовым Г.П. Было понятно, что такую встречу дать не желали. Нужно было придумать причину отказа. Часа через два начальник ИК-6 вернул мне документы, заявив, что этим вопросом будет заниматься его заместитель по БОР. Еще несколько часов мы провели в ожидании решения вопроса встречи (положенной по закону) с заместителем начальника ИК-6 по БОР. В конце концов, последний заявил, что осужденный Грабовой откажется от встречи с адвокатом, о чем он (этот осужденный) напишет на моем заявлении. Я не мог поверить в такой разворот событий, ведь Грабовой Г.П. сам желал нашей встречи, ибо срочно нужна была юридическая консультация. Мне говорили питерские правозащитники Пантелеев Борис Еремеевич и Шнитке Владимир Эдуардович, занимающиеся защитой прав заключенных, что нередко путем шантажа и угроз сотрудники исправительных колоний буквально заставляют осужденных писать заявления на отказ от встреч с адвокатами, чтобы при таких конфиденциальных встречах осужденные не предали огласке факты творимых в колониях нарушениях прав человека. Но я надеялся, что это не произойдет в случае с Грабовым Г.П., так как это человек силен духом и нужны очень продуманные с точки зрения психологической обработки меры, чтобы вынудить его написать письменный отказ от встречи с адвокатом. Отмечу, что не через 10 минут, как обещал заместитель по БОР, а часа через два с половиной, но он все же принес мое заявление с записью Грабового Г.П., что он отказывается на данном этапе от встречи со мной как своим адвокатом. Представляю, какими мерами этот отказ был получен. Видимо, шантаж был очень убедительным. В момент моего разговора с заместителем начальника ИК-6 по БОР присутствовал представитель прокуратуры по надзору за исполнением законов в исправительных учреждениях, который сам спросил у чиновников колонии, в чем проблема и почему нельзя организовать такую личную встречу адвоката с осужденным Грабовым Г.П. Наиграно все выглядело, но заместитель по БОР заявил, что он «не может нарушать закон, который требует согласие осужденного на встречу, а Грабовой Г.П. в данном случае от встречи с адвокатом отказывается». Чиновники с большими возможностями воздействия на осужденных в данном случае создали непреодолимый заслон, встреча моя с Грабовым Г.П. так и не состоялась.
     Этот визит в ИК-6 гор.Санкт-Петербурга напомнил мне время пребывания в другой исправительной колонии - ФБУ ИК-13 гор.Нижнего Тагила. Там также чинились всяческие препятствия во встрече с адвокатами, защитниками, представителями общественных правозащитных организаций и даже с представителями Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Основной причиной отказа всегда указывалось то, что осужденный якобы не написал заявление на встречу, как об этом указано в УИК РФ и ПВР ИУ. В действительности же, осужденные писали такие заявления, но они просто выбрасывались сотрудниками колонии, чтобы не дать возможности таких встреч. А с прибывшими на эти встречи адвокатами и защитниками обходились как с назойливыми мухами. А иногда и силой вышвыривали их с территории колонии, когда они добивались того, чтобы осужденный при личной встрече подтвердил свой отказ (см. http://www.svoboda.ural.ru/trepashkin/vm_news/nw200605.html и http://www.svoboda.ural.ru/chr/chr20061218.html ).
     Как-то под напором общественности бывший Президент России Путин В.В. указывал на необходимость реформирования ФСИН России и необходимости приведение ее деятельности в соответствие с положениями общепринятых норм международного права. Однако, создается впечатление, что это была лишь очередная пиар-акция. Провозглашение не для того, чтобы срочно заняться изменением этой уже явно античеловечной системы, где права человека нарушаются повсеместно, а для того, чтобы показать Европейскому Суду по правам человека, неоднократно принимавшему решения не в пользу России о нарушении ст.3 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пыточные условия содержания в местах лишения свободы), что мы в Российской Федерации якобы работаем по улучшению положения осужденных и обеспечению их прав. Хочется надеяться, что нынешний Президент России вернется к теме прав человека в местах лишения свободы и не на словах, а на деле. Пока же мы можем лишь констатировать, что в местах лишения свободы грубо нарушаются права человека, а это приводит к новым и новым жалобам в российские судебные инстанции и в Евросуд.

     Адвокат           М.И.Трепашкин

31 декабря 2008 года,
Санкт-Петербург – Москва.

ФБУ ИК-6 «Обухово» города Санкт-Петербурга,
где в настоящее время находится Грабовой Г.П.



Кабинет начальника ФБУ ИК-6 (гор.Санкт-Петербург),
с указанием времени приёма на табличке.



Адвокат Грабового Г.П. - Вячеслав Конев у исправительной колонии № 6 «Обухово»,
где ему категорически отказывают во встречах с подзащитным.



У этих часов в приёмной начальника ИК-6 «Обухово» адвокаты часами ждут разрешения на встречу с подзащитным Грабовым Г.П., но встречи им не дают.



Адвокат Грабового Г.П. - Михаил Трепашкин у исправительной колонии № 6 «Обухово».



Этот пропуск адвокату Трепашкину М.И. для встречи с Грабовым Г.П. так и не был подписан руководством ИК-6.



Все необходимые документы были выписаны в соответствии с законом и препятствий
для личной встречи с Грабовым Г.П. не имелось.